Вот они сидят в моей студии — драматург Екатерина Ходякова и режиссер Антон Неробов. Два с половиной года они создавали этот спектакль и создали. И теперь он будит сердца людей в городском театре, оставляя публику в слезах (а меня — в полном восторге — И.К.). И, видимо, Екатерина и Антон, видя такой отклик аудитории, прекрасно понимают, что создали настоящий памятник эпохе.
«По небу пустила стрижей…»
— Антон, Екатерина, а как вы сами относитесь к вашей главной героине — художнице и архитектору Ольге Константиновне Ширяевой? На сцене видно живого, уязвимого, но чрезвычайно сильного человека. Очень чувствуется, что авторы отнеслись с любовью к своему персонажу…
А.Неробов: — Я бы сказал, что это героиня не только своего, но и нашего времени. Приступая к постановке спектакля, я примеряю на себя его судьбу, его поступки и задаю себе вопрос — а как бы я поступил на его месте? Герой — это про то, что не предать самого близкого человека, не предать самого себя…
— Настолько не предать себя, что даже в неволе художница творила, как дышала. Создавая настолько прекрасные вещи, как роспись потолка в театре…
— Помимо купола, там же была небольшая лепнина — это тоже ее работа. И один пятиэтажный дом в Сарове (к сожалению, мы не обнаружили, какой именно) она полностью спроектировала.
Я вспомнила зал в Павловске, под Ленинградом: небо, спускаются деревья и сбоку частично видна балюстрада и решила повторить. Я написала небо без балюстрады, побоявшись дать ей неправильный ракурс. Получилось небо, облака, ветки спускаются с трех сторон. По периметру купола выполнила карниз-софит для вечерней подсветки. При создании неба я разделала купол на отсеки, сделала пять колеров и поставила маляров красить каждого свой отсек. Затем щеткой растушевала стыки. Получился купол от ясно-голубого до светло-сиреневого с маревом. Деревья я написала тремя планами, сделав масляную краску полупрозрачной, наподобие акварели, введя в нее белила и парафин. Потом по небу пустила стрижей.
Когда снимали строительные леса, я так волновалась, что убежала. Не могла сразу смотреть. Потом за мной прибежали со словами: «Хорошо! Красиво!». Школьников туда водили на экскурсии. В дальнейшем ресторан переделали в концертный зал, но мою роспись потолка оставили."
Из воспоминаний О. Ширяевой
— Притом, видно, что вы хотели показать живого человека? С его страхами, внутренней борьбой, страстью, достоинством и силой. Но именно живого, а не памятник и не героя передовицы советского времени…
А.Неробов: — Навязывать отношение — это не наше дело. Театр занимается душой человека, сопереживанием, исследует личность. Если честно, мне не очень нравится показной, «клюквенный» патриотизм. У Ольги Константиновны — патриотизм настоящий. С верой в настоящее и будущее своей страны…
Прямое попадание
— На каком этапе вы определились с выбором актрисы?
Екатерина Ходякова: — А у нас вообще такого вопроса не стояло. Наши героини очень похожи: и внешне, и по внутреннему стержню, у Вали (Валентины Юриной — И.К.) еще был юбилей в этом году — а к юбилеям артистам надо делать творческие подарки. В этом случае все идеально совпало: по манерам, по дворянской сути они как сестры (Ольга Константиновна была из дворянского рода, и Валентина Александровна — потомственный интеллигент — И.К.)…
— Валентина Александровна сразу согласилась или ей понадобилось время на раздумье?
— Екатерина Ходякова: — Сначала мы дали почитать Валентине Александровне дневниковые записи художницы, и на следующий день у актрисы блестели глаза, она просто загорелась этой судьбой, этой ролью! Так и произошло все это…
История Ольги Ширяевой — безумно, невероятно интересная. У нее яркое детство, молодость, удивительно все, что происходило с ней после ссылки, когда она вернулась в Москву. Она автор очень многих архитектурных объектов по всему СССР, и многие живы до сих пор (после проектирования центральной площади и современного курорта в Нальчике Ольге Ширяевой было присвоено звание Заслуженного строителя Кабардино-Балкарской АССР — И.К.).
Там такой пласт информации, что можно поставить целый сценический сериал. Но мы выбирали самые интересные моменты, которые наиболее полно характеризуют ее как личность.
— Скажите, а есть ли такие белые пятна в биографии Ольги Константиновны, что вы призывали на помощь творческое воображение?
— А. Неробов: — Конечно, у нее в жизни есть и пробелы. Если мы точно знаем, за что ее арестовали в первый раз и сослали в Саров, а вот за что сослали на Магадан — все документы еще засекречены. Потому мы и позволили себе чуть пофантазировать и предположили, что за шаржевые снимки отцов водородной бомбы (эти милые шаржи нам предоставил городской музей, спасибо ему!)…
Смертные спектакли
— Вы поставили фактически моноспектакль. Это выглядит свежо и красиво — погружение во внутренний мир отдельного человека. Будете ли вы дальше работать в этом направлении?
— Не так давно была волна интереса к моноспектаклям, начавшаяся с Евгения Гришковца — с массой постановок, с фестивалями. Она показала, что это интересное направление, и оно найдет место в сердцах зрителей и жюри. Будет ли мы работать только в этом направлении — вряд ли… мы любим все новое.
— Пророчите ли вы долгую жизнь своему спектаклю? Вообще, бывают бессмертные постановки?
— Театр и время — это сложная штука. Многие спектакли устаревают. Сейчас в Москве идет во МХАТе «Синяя птица» по Метерлинку. И смотреть его сложно, несмотря на его очевидное величие: вот эти мизансцены ставил Станиславский, а вот эти костюмы делали великие художники. Детали хороши, но сам спектакль не смотрится — он мертв. Изменился ритм жизни, изменилось мировоззрение людей. Да, некоторые спектакли живут 20, некоторые 25 лет, но вечно не живет никто. Некоторые могут за год умереть… надеемся, что у нашего спектакля более долгая жизнь.
Прошлое — это фундамент, база, но чувствовать время, держать руку на пульсе — это главное в театре.
— Немножко поговорим о вас… Вы сами, Екатерина и Антон, родом из Рыбинска? Как вы попали в Саров? Не жалеете ли, что попали?
— Да, сложно уехать из родного города, от родных могил, так сказать, но жить надо, зарплаты в театре Рыбинска в то время были 15−17 тысяч. Антон приехал сюда по приглашению театра, как режиссер, я следом, и стала работать в Сарове журналистом. А драматургия — это совершенно случайно. Это мой второй опыт (первым спектаклем был «Летучий корабль», который сейчас живет на сцене театра). Мы — такая семья, что и дома говорим о книгах, пьесах, драматургии…
Что касается условий нашей работы, то театр в городе живет в очень хороших условиях. Театры по стране выживают еле-еле (есть закон о библиотеках и архивном деле, закона о театре нет до сих пор. Почему?)… А у нас в театре современная техника. Мы получаем деньги по программе помощи малым городам, город поддерживает нас во всем. И зарплаты хорошие…
Еще одна хорошая новость, которую мне подарили мои собеседники: накануне эфира им написала из Праги… внучка Ольги Константиновны, до которой дошла весть о новом спектакле! Оказывается, у дочери Анны — той самой девочки, родившейся в северной ссылке в ледяной избушке, целых трое детей… Катя с Антоном пригласили на спектакль внучку и других родственников Ольги Константиновны. Надеемся и мечтаем, что их интерес не угаснет, у них получится оформить разрешение на въезд, будет радостно показать им спектакль на нашей сцене и увидеть живой отклик живых потомков. И пригласить их к нам в студию…
И… Не удержусь, добавлю: хорошо бы было, чтобы прекрасный арт-объект — расписанный потолок концертного зала — сохранился бы вживую… Но история и здесь не терпит сослагательного наклонения.
Ирма Крекнина
г. «Городской курьер». 2021 г., № 26 от 30 июня